Республика Саха (Якутия). Расположение: северо-восточная часть Евразийского континента. Площадь 3103,2 тысячи кв. км. Достаточно для пятикратного, как минимум, расположения Украины… 40% территории находится за Полярным кругом. Тайга, лесотундра, тундра – поясами, параллельными океанскому берегу пролегают не полем бескрайним – восходят упругой волной на холмы или, круто ломая линию, вздымаются в небо столбами чистого золота в ярких лучах восходящего солнца. И снова, сходящей волной ниспадают в равнины. А равнины - в них синему небу просторно – отраженному гладью 700 тысяч рек и более чем 800 тысяч озер!

12 рек Якутии – «тысячники». А великая и своенравная Лена, пройдя через всю республику, впадает в Северный ледовитый океан в 4400 км от истока, рожденного в недрах горного Прибайкалья.

Первопроходцы назвали реку, может быть, за спокойный нрав, производным от слова «лень». На самом же деле, наивно считать реку Лена, ленивой. Я помню звено штурмовых самолетов, бомбившее ледовый затор у острова перед нашим селом. Зрелище одарило восторгом нюйскую детвору. Но сыпались бомбы не ради восторга, а из-за того, что топило Ленск – город в 100 км вверх по течению. И в моем селе на Набережной и Центральной улицах, неоднократно гостили холодные воды весенней Лены.

По-царски гостит река Лена в прибрежных поселках и городах, празднуя весеннюю независимость от ледовых оков беспросветной полярной зимы. Отгуляв, возвращается в русло, оставоляя память о смытых домах, уничтоженных улицах, жертвах…

В 2001 году ледоход целиком стер Набережную, а в соседнем селе Солдыкель, ледоход прошел по всем улицам и переулкам. И с тех пор у нас нет Набережной, а по соседству – нет села Солдыкель…

Родившись здесь, в золотой стране, я, конечно, не мог расти, не мечтая стать мастером кисти, способной отобразить прелесть, великолепие этого мира…

Трудно вспомнить, где еще, в какой реке или озере видел я воду такой чистоты?! Только здесь, на родине. Ныне варяг на земле Украины, благодарный, преданный городу, житель и гражданин Первой столицы, - здесь, в краю золотой земли Олонхо, я прожил 19 лет и еще немного…

Здесь ныне живут люди 120 национальностей и народностей Севера – 949,6 тысяч человек – по данным на 1 января 2006 года. Харьков давно уже миллионник и полуторамиллионник и свыше. Сравните с улыбкой: мы, город Первой столицы, – численно превосходим большую страну!..

Но ведь какая свобода! Если медведь (здесь их, кажется, столько же, сколько собак в Покотиловке!) не смахнет меня, не заставит слинять с места видеосъемки, не обрубит мой творческий поиск, продолжу работу…

Конечно, продолжу, и буду телеграфировать в адрес родной редакции. А как не полажу с Михайлом Потапычем – здесь его зовут «Амакан» - опустеет в редакции место шефа…

Забрел самолетом «Алроса» - героем Ту-154, на 5 часов 20 минут вглубь Евразийского континента… Добре забрел: до Москвы от Якутска – 8468 км! До Харькова, разумеется, больше…

Расстояния здесь – рукавицей по карте меряют – столь обширна земля, - в рамках трех часовых поясов развернулась земля Олонхо! Мама моя была два десятка лет главой сельсовета. В него – наслег по-якутски, - входило четыре поселка: погибшая в наводнении родина мамы, село Солдыкель; (Сылгы-Кюель – «Лошадиное озеро» по-якутски) село Турукта – вниз по течению Лены, - в 18 км, через устье реки Нюя, от офиса мамы – Нюйского сельсовета, и деревня Натора – на другом берегу Лены. 2809 кв километров! Без сотовой связи, без надлежащего телефона и телеграфа в то время, мама моя управляла обширным хозяйством методом непосредственного, живого общения. Самолетом только не научилась управлять моя мама! Весь транспорт наземный: в упряжках – от конской тройки до двухрядного цуга оленьей тяги, и веера голосистой собачьей упряжки – до штурвала полуглиссирующего катера, мотоцикла, автомобиля – все освоила мама моя – председатель Нюйского сельсовета!

 

Здесь самая долгая и холодная в мире зима. Здесь – не на Северном полюсе - Абсолютный холод северного полушария -66 градусов по Цельсию. (По Реомюру это уже далеко за 100!) Истощит, отнимет последние силы коварный мороз, и убаюкает, предательски-незаметно погрузит в последний сон. Так повествуют классика и популярное чтиво, а я не на шутку понял, и буду всю жизнь это помнить: здешний мороз не предатель коварный – он убивает больно!

Сгоряча, в первые дни после армии, в декабре, я, «сорвав охотку», двинул с товарищем из зимовья в тайге, пешим ходом обратно в поселок. Столбик термометра прочно залип на 45-й отметке ниже нуля, но что теперь, жизнь отменять из-за этого? Отменять не стал, но то, что дал маху, непочтительно оценил мороз, понял уже в полпути. Балуясь, я дважды стрелял из винтовки по случайным мишеням, а в третий раз не получилось. Вот что насторожило: руки не слушались. А потом я ощутил в них легкую боль. «Не шутка! – встревожился я, - Стрелять мы уже не можем…». Холодным умом я понял, что шанс увидеть цель благополучно, да вообще увидеть - равен шансу найти взглядом солнце в морозно-мертвом, многосотметровом туманном слое.

Мы старались лететь на коченеющих непослушных ногах, с каждым шагом теряя темп, как терпящий бедствие самолет, высоту. Вот где вспомнил я Джека Лондона! «Твердость камня, - писал он, - в скрюченном безысходностью теле и ледяные очки вокруг глаз. Все они как будто плакали перед смертью…». Я теперь все понимаю.

Острая боль, холодным металлом по коже ложится на бедра, и настойчиво, сотнями тысяч невидимых игл, стремится проникнуть вглубь. Боль начинает терзать, пробуждая в сознании, издали, неторопливо пока еще, панику. Хватит ли духа не пасовать перед ней, когда боль станет невыносимой? Слишком низка температура: в контрасте с телесной, разница минимум 70 град: +36 телесная; -45 внешняя. Холод просто сжимает подкожные капилляры, полностью перекрывая их кровоток – отсюда столь резкая, острая боль. Холод столь низкой температуры последовательно умерщвляет горячую ткань. Становится ясно: на этом морозе спокойно, как в книжках, не умереть.

Мы бережем силы, не оглядываясь и не озираясь по сторонам. Только вперед, и взгляд в одну точку! Мертвенно-белое марево срывает шуршащими струями с наших губ дыхание – это не ласковый летний туман, о котором по настроению можно строфу сочинить. В долю секунды промерзнув, шуршат мириадами льдинок пары дыхания. Шуршат монотонно, за выдохом выдох и кажется, могут свести с ума.

Струи выдоха тянутся вверх, вдоль лица, медля, не отрываясь сразу от кожи, которая чуть, но теплее, чем бестелесный туман. Оседает инеем у крыльев ноздрей, на бровях, на шапке. Не страшно, будь Вы свежи, полны сил: Вы смахнете все это во время, даже не замечая, но руки, неспособные больше стрелять, уже поддаются боли, захватившей сначала ноги. Руки бессильны и непослушны, и постепенно в ледовую корку превращается иней, усеявший брови. Шапка и волосы смерзлись единой глыбой. С каждым выдохом, шаг за шагом, нарастает и крепнет ледовая корка, грозя мертвым хрустальным панцирем перекрыть глаза.

Как он верно сказал, Джек Лондон: «Все они как будто плакали перед смертью…»! Плакать не стану, но ледяные очки вокруг глаз уже есть…

Терпящий бедствие самолет, в неумолимом скольжении книзу теряя последние метры неба, дотянул до посадки: мы вышли к жилищу совсем незнакомых людей. Нас не сразу пустили к теплу, чтобы наспех оттаяв, не омертвела кожа. Но здесь была жизнь, мы остались живы…


Я теперь не формально читаю Джека Лондона, глубоко понимая и уважая автора и его героев. Я ведь думал о них, когда волосок, сдержавший над бездной небытия, мог оборваться, промерзнув насквозь, до хрустального звона.

В новых поисках, мысль иногда возвращается в тот, уходящий все дальше, день и редко приходит назад пустой.

Зима остается по-прежнему здесь самым памятным, длительным временем года. Здесь самая мощная вечная мерзлота во всем мире – до 1,5 км вглубь. Но как не мешает все это быть столь прекрасной земле Олонхо!

   

На гербе Саха-Якутии незатейливо, просто, сошлись отражение древней цивилизации и подлинник безымянного творчества – изображение всадника из наскальных рисунков далекого предка. 25 ноября 2005 года, в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже, в торжественной обстановке, героический эпос Олонхо объявлен Шедевром Устного Нематериального Наследия Человечества.