Василий Добрынин

Не теряем ли мы ее, себя, и свое место в ней?

Современная литература паталогически склонна к вымыслу. Ни один уважаемый, или уважающий себя автор, в изложении новой книги, не обойдется без преисподней, космоса, ведьмы или просто жути. Их отсутствие делает неполноценной современную, популярную книгу.

Почему так? Ответ, на мой взгляд, банально прост. Но я, не обижая авторов, честно стараюсь обосновать его.

И, вот попутный момент – будь государственная поддержка издания художественной книги, которой впервые за много столетий мы лишены – вымысла в литературе было бы меньше.

При чем здесь одно к другому? Мытье не сравнимо с катаньем? Но я повторю: будь государственная поддержка издания художественной книги – бездарного вымысла в литературе было бы меньше.

Воззрим в корень – как призывал Прутков. Отразим главное – мистика, тайна, ужасы и неразгаданность – вещи с одной полки. Хорошие вещи – кто не способен соврать в три короба?! Эти вещи дают очень сильный эффект – изюминку, притягательность, свежесть на фоне постылой жизни. Они нас, уставших от повседневности серой, разнообразят и оживляют  -  чистая правда!

Главное – очень доступные вещи: кто ж не способен?!.

Бестактно было бы с моей стороны, давать оценку способностям и жанровым увлечениям всей авторской братии. Человек современный, я не отрицаю, а уважаю и стараюсь понять относительно новый жанр фэнтези. Утверждая, что творчество современно, и не может быть вне времени (я всюду подчеркивал это) – я хорошо понимаю и то, что фэнтези рождено временем.

Но я ведь не только читатель и автор – а издатель. То есть –  прагмат. Есть следствие и результат – значит, есть причины. И так: почему же в нашей литературе изо всех щелей поперли мистика, космос, ведьмы и преисподняя?

Кивну, как автор, знающий творческий процесс не снаружи, а изнутри – выдумка, особенно легкая выдумка, на которую ведется читатель средней руки – это спасательный круг. Автор жаждет быть на плаву! Каждый автор мечтает воспрянуть вверх – там воздух, и там вершины.

Плох солдат, не мечтающий быть генералом – в таком нет рвения. Фэнтези продиктован спросом – понятно. Рвутся солдаты! Много солдат в нашей творческой армии…

Читатель, автор, издатель, я никогда не делю по принципу: «Ты не из моей песочницы. Выйди вон!» Пусть это будет автор из жанра фэнтези – я ведь их издаю. Пусть. Мера таланта и уважения к читателю – вот для меня критерии в отношении авторов и их творений.

Мне возразят, но я настаиваю: жанр фэнтези опошляется низкопробностью спроса. Авторы не раскрывают секретов, и я уважаю их право на это. Но я скажу, как автор: а что же делать? Что делать, проснувшись утром в благополучной квартире, устроенном быте, прелестях и преимуществах современной жизни? Что делать, если я автор, если пишу и мне нужно задеть читателя – иначе я беден?

Нужно писать о жизни – о том, чего жаждет живущий. Хмуринки стекаются к переносице. Лоб режут морщины: а что я о жизни знаю? Чем я задену? Я сейчас попью кофе и буду писать о жизни, как ее знаю, и получу отлуп, потому что читатель мне скажет: «Вы говорите о жизни? Пошли Вы к черту, я знаю ее лучше Вас!»

Поскольку автор – это аналитик, вооруженный талантом художника, он должен хорошо знать Предмет, о котором пишет. Никто не спорит, что мысль и воображение человека, который считается автором, должны быть выше уровня среднего обывателя. Насколько он компетентен, правдив, достоверен в исследовании и художественном отражении своего предмета – настолько и интересна его книга.

Вывод не столько банален, сколько печален при этом. Творческий стиль низкопробной выдумки набирает размах не столько в силу востребованности современного общества в сказках – он буйно цветет на почве посредственных, слабых знаний основного предмета в работе художники – Жизни.

Я попью кофе, приму теплый душ, покурю, и напишу о том, что говорили друг другу св. Викентий и отец Варлаам на польско-литовской границе. Сочно подам, как из чрева св. Викентия вылезает гадюка, а из ноздри отца Варлаама – Горыныч.  Я же смогу – воображением бог не обидел.

Главное – сочность, прикольность, клёвость – а мне, как и другому автору, сделать это не трудно. Правда – неброская, скромная женщина. Правда в том, что я жизни не знаю. Писать мне в напряг – потому что не знаю. Вы ее знаете больше? Согласен. Вы меня можете очень легко оспорить и научить. А мне же не это нужно. Мне надо писать – я автор!

Я сочиню про Викентия и Варлаамв. Вас это устроит? Устраивает – я это вижу! Ну, не оспорите и не возразите, точно – как можно оспорить выдумку?»

Я заработаю деньги на книгоиздании и на своих собственных книгах. Не в этом боль…

Боль, и ее справедливость в том, что творчество не бесследно. Автору делает честь его труд – он отражает действительность. Но книга, задолго до первопечатника Ивана Федорова, не за тем шла к людям, чтобы развлечь сию публику. Она формировала сознание, она ваяла мировоззрение. Это диктует ответственность автора перед обществом.

Не забываем ли мы о ней?

К вопросу о связи государственной поддержки и вымысла в литературе… Автор лезет из кожи вон, чтобы пробиться в мир. Он вынужден платить, и не малые деньги, такому как я – издателю. Он кладет жизнь на то, чтобы выстрадать и написать.

Но рассчитывать может лишь на свою изворотливость, в которой талант отступает на второй или дальний план. Что ему делать? Фэнтези и фантастика – лучшие варианты: а кто проверит, кто вроется в то, что проверить нельзя – выдумка…

Палочка. Только кто возразит, если я напомню: у нее два конца…

Боль моя, как автора и издателя в том, что мы перестаем говорить о реальной жизни. Не теряем ли мы ее, себя, и свое место в ней?